Сегодня, когда отмечается юбилей с цифрой 80, можно уверенно назвать Расима Оджагова не только классиком, но и одной из значительных и легендарных фигур азербайджанского искусства второй половины ХХ века..
Киновед Ульви Мехти
На творческой сцене "ÜNS" состоялся юбилейный вечер памяти Расима Оджагова по случаю его 80-летия. Прелюдией вечера стало выступление арт-директора творческой сцены, ректора Бакинского филиала МГУ, профессора Наргиз-ханум Пашаевой. Ею была найдена своеобразная форма творческого вечера, где происходил виртуальный диалог-интервью с мастером...
Актеры на сцене делились воспоминаниями о совместной деятельности, задавали вопросы мастеру, и с экрана следовал ответ из интервью разных лет, как на азербайджанском, так и на русском языках. Казалось бы, монологи 15- летней давности, но в контексте сегодняшнего дня все прозвучало так зримо и актуально, что зал периодически взрывался аплодисментами и хохотом на колкий и тонкий юмор мастера. В этих ответах и был весь Оджагов!
Ещё при жизни Расим Касумович был знаковой фигурой в азербайджанском кино: прогрессивный современник в операторском мастерстве 60-х, а через свои режиссерские фильмы предстал живым классиком 70-80-х. Его природная скромность всячески пресекала елейный тон, когда речь заходила о традиционных восточных попытках канонизации личности ещё при жизни.
Мастер неизменно цитировал себя: "С каждым своим новым фильмом я дебютирую с чистого листа, и у меня в кино все только начинается". Расим Оджагов шел путем братьев Люмьер, которые были фотографами, потом операторами, а затем стали режиссерами. Для него фотография стала воплощением доминанты, потеснив мечту о геологии и игре в полупрофессиональный футбол за команду третьего дивизиона общесоюзного чемпионата.
Будущий азербайджанский оператор и режиссер, не переставая, щелкал портреты родителей, соседей, родственников в райцентре Шеки. Его фотопортреты показались перспективными соцреалисту советской операторской школы Анатолию Головне, входившему в состав приемной комиссии, и юный Расим в 17 лет был принят во ВГИК на операторский факультет в его мастерскую. Окончив институт с отличием, он по собственной инициативе избрал местом работы киностудию «Азербайджанфильм», где впоследствии снял восемь фильмов как оператор-постановщик.
Азербайджанский кинематограф за всю свою историю так и не смог сформироваться в единое целое, связав преемственность поколений через генетический код киноэкрана, как это было, например, в грузинском кино. Азеркино с первых своих шагов базировалось на собственной этнографической культивации, самолюбовании фольклорной составляющей.
В послевоенные годы азербайджанское кино все дальше и дальше отдалялась от экранного поиска своей "национальной идеи", которая могла бы сформировать первую волну или некую плеяду кинематографистов, которая отразила бы социальные процессы в общественной жизни Азербайджана. Но вместе с этим история азербайджанского кино фрагментарно и очень ярко представлена индивидуальными проявлениями. Один из них – кинорежиссер Гасан Сеидбейли, который одним из первых обратился к теме социума, когда на дворе уже были 60-е годы...
Черно-белое кино плюс южный темперамент не могли не отразить веяния итальянского неореализма на визуальный почерк операторского мастерства. Этот процесс явился началом формирования кинематографиста Расима Оджагова в ипостаси оператора-постановщика в фильме "Почему ты молчишь" (1966). Его операторские постановки в Азеркино запечатлели эпохальное освоение морских месторождений на Нефтяных камнях, строительный бум эпохи позднего сталинского ампира, панельных хрущевок, индустриальные пейзажи. Не забыл он и про исторически-миниатюрный экстерьер родного Шеки, портреты героев - представителей разных слоев азербайджанского общества.
Черно-белая кинопленка позволяет Оджагову мастерски строить свет, играть с «контровичками». Во всех своих операторских фильмах Оджагов был полноправным соавтором-постановщиком и визуалистом, чей пластический рисунок отличался той фундаментальной академической школой операторского мастерства, но уже со своим, сформировавшимся рисунком света, который придавал настроение персоналиям фильма.
Фильм "В одном южном городе"
Как и прежде, его эталоном был итальянский кинематограф, как, например, в кинокартине "В одном южном городе" (1969, реж. Эльдар Кулиев), где актеры воплощали образы асоциальных деклассированных элементов, и были так органичны и естественны, что фрагментами на крупных планах героев ощущалась полная документалистика без художественных постановочных посредников. Мизансцены вендетты нагорно-хребтовых улочек подчинены операторскому ракурсу на развилке трех улиц. Камера с плеча фиксирует похороны на пустыре, слегка навевая дух неореализма с берегов Сицилии. Сегодня вполне можно предположить, что для Оджагова этот фильм стал прелюдией или неким режиссерским Прологом к формированию выдающегося советского кинотандема Рустам Ибрагимбекова - Расим Оджагова.
РЕАЛИИ РАСИМА ОДЖАГОВА
В режиссерском фильме (по сценарию Иса Гусейнова) «Звук свирели» (1975) звучит лирика неореализма о жизни азербайджанских крестьян, собирающих урожай для жителей блокадного Ленинграда. Роль председателя сельсовета исполнил Михай Волонтир (будущий всесоюзный цыган Будулай), который не смог сдержать чувств к жене фронтовика, пропавшего без вести. Одинокие женщины пытались устроить самосуд над председателем, но веское слово аксакала (Мамедрза Шейхзаманов) вынудило его покинуть село и уйти восвояси. Мистически выглядит образ чудака, исполняющего мугам на свирели, на восходе и закате солнца, в момент появления почтальона. Этот фильм по форме и содержанию определяет главный приоритет режиссера-постановщика Расима Оджагова – черно-белое кино как неизменное следование традиции неореализма.
Расим Оджагов не мог жить без колоритного многонационального Баку, именно поэтому после окончания ВГИКа с красным дипломом оператора-постановщика отказался от предложений студии имени Горького, «Мосфильма», «Ленфильма». Он признается в своей любви к Баку, к его обитателям, где сплав разнообразия и единства, древности и современности, контрастов и гармонии находит место в его режиссерских фильмах. От того и присутствует в его авторско-режиссерском кинематографе многонациональное разнообразие актерского ансамбля.
Из двенадцати своих режиссерских фильмов – восемь Расим Оджагов снял по сценариям Рустама Ибрагимбекова, который публично не раз и не два признавался, что именно маэстро Оджагов помог ему состояться на кинематографической родине "Азербайджанфильм". В этом изображении бакинского неореализма так же сформировался и кино-тандем Расим Оджагов – Эмин Сабитоглу. Сколь многозначительно кино Оджагова, столь же разнообразна киномузыка Сабитоглу. Саундреки почти из всех фильмов Оджагова разошлись на фрагментарные лирические мелос-цитаты. Эти мелодии, буквально с первых нот ассоциативно выстраивают визуальный ряд и темы фильмов. Пожалуй, это единственный и неповторимый в своем роде аудио-визуальный кинотандем в истории Азеркино.
Шафига Мамедова
Фильм (по заказу Гостелерадио СССР) «День рождения» (1977) стал этапным для Р.Оджагова. Это его первая режиссерская работа на цветной кинопленке и премьерный показ на первом канале ЦТВ СССР (Госпремия Азербайджанской ССР). Образ проводницы Фариды (Шафига Мамедова) явился новым символом женщины из народа, образом, с которым зрители поколения 60-70-х сталкивались ежедневно в повседневной жизни, но никогда прежде на азербайджанском киноэкране. Она тяжёлой поступью, жестковато прямолинейна, но, всё же сохранившая душевную теплоту. На экране проявлены первые киноштрихи мастера, способного реализовать замысел тех или иных мизансцен через характерный актерский дуэт. В последующих его темах будут сквозить нотки суровой ностальгической отчужденности старых друзей детства, которых объединял бакинский интернациональный дворик, а ныне героев разделяют жесткие рамки социального иерархического статуса. Это один из любимых фильмов рафинированных интернациональных бакинцев, ныне разбросанных по разным частям света…
Безоговорочным признанием мастерства Расима Оджагова на советском киноэкране стал фильм «Допрос» (1979), где впервые советский зритель узнал о существовании мафии в высших эшелонах всевластной советской партноменклатуры. Главный герой – следователь (Александр Калягин), в силу своей нравственной устойчивости и профессионального фанатизма, увлекся расследованием дела о цеховиках, которые являлись частью теневой экономики республики. Образ следователя, тем не менее, выглядит вполне гражданским (в пиджаке без галстука), а его проходы по улицам Баку (в плаще и с папкой в руке) создают впечатление, что перед зрителем сотрудник периферийного НИИ. И вновь это в формате черно-белого кино, который придает фильму документальную убедительность. Картина произвела впечатление на первого секретаря ЦК Компартии Азербайджанской ССР Гейдара Алиева настолько, что первый премьерный показ проходил в стенах «Лубянки», в присутствии самого председателя КГБ СССР Юрия Андропова. Это был серьезный общесоюзный успех Азеркино впервые после экранизации музыкальной комедии "Аршин мал алан" (1945), и не случайно фильм был удостоен Государственной премии СССР. Сам Гейдар Алиев был в ранге негласного генерального продюсера фильма. Всему этому явилось волшебство пролога в титрах фильма: "Все события в фильме происходили до 1969 года"..., того самого Рубикона - августовского пленума ЦК Компартии АзССР, принявшего Постановление «о борьбе с негативными явлениями в республике». Вот тогда-то генерал-майор КГБ СССР Гейдар Алиев после серий спецопераций по борьбе с теневой экономикой вступил на партийный Олимп Азербайджанской ССР. Фильм "Допрос" из той серии, когда социальный заказ удачно рифмуется с искусством компромисса, и Расим Оджагов выполнил соцзаказ умело, выдержав по высшей пробе эстетику жанра политического детектива под стать фильмам Дамиано Дамиани, где одинокий герой Александра Калягина, простой и маленький следователь в одиночку бьется о железобетонную стену коррупции и насилия всевластной архаичной мафии.
… И ЕГО НЕО – НЕОРЕАЛИЗМ
В фильме «Перед закрытой дверью» (1981) действие происходит в типичном бакинском дворике, в котором соседствуют: инфантильный гушбаз (разводчик голубей), всеми любимая бакинская свекровь (гайнана Насиба 3ейналова), шофер автобуса, сапожник, инженер, ректор института (А.Калягин), сын которого (Родион Нахапетов) досрочно «откинулся» из зоны за примерное поведение, отмотав срок за мужской поступок – защиту своей любимой. Вернувшись на волю, герой Нахапетова вновь пострадал в борьбе за справедливость, на сей раз заступившись за соседку, истязаемую супругом-маньяком. Чувство юмора мэтра наделено чеховским минимализмом (практика, унаследованная в процессе работы над несколькими новеллами в республиканском сатирическом киножурнале «Мозалан»). Вот, к примеру, мизансцена – сапожник-азербайджанец (Дадаш Казимов), сидящий во дворе с колоритным фактурным армянином (Фрунзик Мкртчян), любителем трепа из ничего. Из окна доносится музыка Штрауса, армянин поднимает руку и гордо с пафосом возвещает – Ара-Арам Хачатурян! Азербайджанец скромно произносит – Кара Караев... Очень колоритным в этом дворике выглядит актер-эпизодник (по совместительству ещё и оператор), "заслуженный деятель искусств" Кянан Мамедов, который носится по двору с гигиеническим кувшином (афтафа), навязчиво пытаясь вписаться в разговор на правах "соседа-миротворца".
Александр Калягин
Из этого бакинского дворика трансформировался сценарий и постановка фильма "Другая жизнь" о ректоре (Александр Калягин) ВУЗа, который вынужден вести двойную игру по жизни со своими извращенными правилами морали в азербайджанском обществе. Вся фишка в том, что фильм от начала и до конца повествует о последних 24 часах его жизни. Герой сначала ощущает свою духовную смерть на панихиде друга детства в старом дворике крепостного Баку, а потом находит и физическую смерть, когда пополуночи с сердечным приступом пытается вырваться из соседней квартиры своей любовницы (Ирина Купченко), в то время, как этажом выше лежит прикованная недугом к постели его супруга.
В последующих фильмах мастера появляется актер, на котором строится портретный триптих бакинцев потерянного поколения 80-х, сформировавшихся в эпоху коснувшихся советского человека глобальных перемен – это Фахраддин Манафов. В фильме «Парк» его герой возвращается из Ленинграда в Баку, где вспоминает о беззаботной молодости в кругу друзей детства. Он обитает в опустевшем бакинском дворике. Дом идет под снос, соседи разбежались, словно «клоуны из цирка». А его держат иллюзии прошлого о том, что жители Баку создадут город-парк. После ухода любимой… компания друзей сократилось до одного, самого искреннего и преданного (Станислав Садальский). Герой лечит депрессию пальбой по крысам из пневматического ружья, корчась, пытается справиться с болью от ударов, нанесенных местной шпаной. Однако в его глазах (героя Расима Оджагова) теплится надежда на выживание! И шанс на выживание герою «Парка» был предоставлен героем следующего фильма Р.Оджагова – «Храм воздуха» – вернувшимся с войны сыном репрессированного «врага народа», числившимся пропавшим без вести. Эти фильмы, в которых душа первого героя, словно реинкарнирует в тело второго, по праву можно назвать одной из главных линий оджаговского кино. Все это в дополнение к главному – неореализму Оджагова. Герой, вернувшийся победителем с войны, получил контузию, но дух его – это тот, кто в боях за Кавказ отстоял райский уголок сталинской эпохи - «Храм воздуха». Курортная зона минеральных вод Северного Кавказа. Пансионаты отдыха первой волны советской интеллигенции, родом из которой и сам Оджагов. Герой вершит самосуд над доносчиком, директором хлебозавода (Мухтар Маниев), по навету которого репрессировали его отца. Наказав «врага семьи» на деньги, герой берет с него расписку, которая позволит снять клеймо «врага народа» с имени отца, и. главное, похищает любимую, оказавшуюся в родственном плену – замужем за "тыловой крысой". Они бегут навстречу «Храму» – храму их первой любви и судьбы. Он гибнет от рук приблатненной гопоты у стен Храма их семейного Очага (по-азербайджански Ocaq) где слово имеет то же значение, от которого и произошла фамилия мастера, герой которого собирался его построить, отвоевывая право на собственный свободный выбор! Экранный дебют юной актрисы, студентки ВГИКа Гюльзар Гурбановой оказался очень киногеничным. В финальных эпизодах фильма появляется, играя самого себя, исполнитель Бакинского шансона по прозвищу «Бока». На руке певца в черно-белом костюме на сцене черно-белого ресторана, исполняющего популярную песню «Мадам Попугай», сидит цветной попугай… Это был своеобразный привет и прощай славным традициям русскоязычного интернационального Баку и «нации бакинцы».
Свою финальную советскую киноленту «Семь дней после убийства» (1991) Расим Оджагов снял накануне распада империи СССР, агонизировавшей от злокачественных опухолей межнациональных конфликтов. Состоялось убедительная реинкарнация образа по профессиональной принадлежности. Оба героя – водители на службе отечества. Первый – на фронте подорвался на мине в кабине грузовика, получив контузию ("Храм воздуха"), второй обслуживал русского генерала (Юрий Яковлев) разваливающейся армии. Усыновленный генералом за верную службу герой, попадает в лабиринт «загадочных русских душ». Две дочери генерала делят его настолько ревностно, что одна стала убийцей (Татьяна Лютаева), а другая – ее жертвой. Спасая честь мундира генерала и его семьи, герой Оджагова берет на себя убийство, которого не совершал. Здесь еще и старый добрый советский следователь, в роли которого на этот раз выступил Донатас Банионис, полная противоположность собирающемуся на пенсию с легкой буржуазной ленцой следователю из «Допроса». Д.Банионис для советского кинозрителя – это лицо интуриста на советском экране. Прошло десять лет после «Допроса», и страна погрузилась в полное беззаконие. Фильм весьма символично называется «Семь дней после убийства». Именно столько понадобилось Оджагову для проводов своего героя из семьи генерала уже несуществующей армии бывшей державы. Созвучно периоду производства фильма, в августе 1991 года на распад империи, охватывающей шестую часть земли, тоже понадобилось семь дней. Начиная с безвременья лихих 90-х, по сей день данную картину демонстрируют почти на всех ведущих федеральных телеканалах РФ.
Фахраддин Манафов
ПОСТ.... БЕЗ РЕАЛИЗМА
Последующие три фильма Оджагова в постсоветском Азербайджане ознаменовались некой провинциальностью, упадком кинопроцесса в целом. Мастер устал, но решил попытаться уйти, хлопнув дверью «Комнатой в отеле»... В этом фильме (по сценарию Анара) Р.Оджагов пытается продемонстрировать последнюю схватку между добром и злом. Дух героя снова реинкарнировал (сочетание цветных и черно-белых кадров) в образы двух ученых-тюркологов – отца и сына, одержимых идеями Льва Гумилева, в "живом" исполнении Фахраддина Манафова, с наглядной и очевидной патетикой размышляющего над вопросами тюркизма уже как гражданин суверенного Азербайджана. Зло, сидящее на ментальном уровне порока, само собой, всегда бредет рядом. Тот самый доносчик и враг семьи из «Храма», вновь в исполнении М.Маниева, предстает деятелем науки под множеством масок Отца и Сына – административным, карьерным, нравственным оборотнем. Герой находит смерть на чужбине в Стамбуле, в немалой степени и по причине деяний всей жизни азербайджанского псевдоученого, подлого конъюнктурщика –
