67-й Берлинале завершился вручением высшего приза «Золотой медведь» венгерке Ильдико Эньеди за конкурсную картину «О теле и душе». Считавшийся фаворитом фестиваля Аки Каурисмяки награжден «Серебряным медведем» за режиссуру фильма «По ту сторону надежды». Эти награды поменял бы местами АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

Жюри во главе с Полом Верхувеном больших видимых глупостей не совершило. Список призеров более или менее совпадает с предпочтениями критиков и публики. Почти каждой заметной картине досталось по «Серебряному медведю», два из них в дополнение к берлинскому золоту пополнили призовую копилку восточноевропейского кино. Польский «След зверя» Агнешки Холланд награжден призом Альфреда Бауэра за открытие новых перспектив в киноискусстве. Румынская «Ана, моя любовь» (режиссер Кэлин Петер Нетцер) отмечена за художественный вклад монтажера Даны Бунеску. Чилийская «Фантастическая женщина» Себастьяна Лелио — за сценарий. Лучшей актрисой признана кореянка Ким Мин Хи за роль в фильме модного режиссера Хон Сан Су «Одна ночью на пляже». Лучшим актером — Георг Фридрих в немецком фильме «Светлые ночи» Томаса Арслана. А второй по значимости гран-при жюри присужден африканской социальной мелодраме «Фелисите» Алена Гомиса.

С некоторыми из этих решений можно поспорить. Например, в «Фантастической женщине» сценарий — далеко не самый сильный элемент, и фильма просто не было бы, если бы не трансгендер Даниэла Вега в главной роли: недаром именно этой марсианской красавице с могучими плечами зал на закрытии устроил овацию. Слишком высоко поднята в призовом рейтинге «Фелисите», и нет уверенности, что корейская артистка (тоже красавица) действительно лучшая из нескольких претенденток. Но это все же частности, зависящие от субъективных вкусов тех, кто присуждает награды, и от взаимодействия этих вкусов.

Иного рода вопрос — так сказать, морально-контекстуальный — возникает в связи с «Золотым медведем». Не то чтобы жюри выбрало слабый фильм: «О теле и душе» — настоящее, талантливое кино. В этой любовной истории, разыгрывающейся не где-нибудь, а на скотобойне, есть атмосфера, саспенс, патология, венгерская брутальность, женская деликатность и даже экологическая актуальность. В свое время, в 1989 году, Эньеди завоевала каннскую «Золотую камеру» за феерический дебют «Мой ХХ век». Это режиссерское имя почти забыли, поскольку она не снимала целых 18 лет — но, как выяснилось, не потеряла форму. Что подтвердили и присужденные ей неофициальные призы — жюри критики ФИПРЕССИ и экуменического жюри.

Насколько принципиально было присуждение венгерскому фильму «Золотого медведя» или это была одна из возможных опций? Действительно ли он был лучшим или только одним из лучших? Надо полагать, Ильдико Эньеди (и ее поклонники вместе с ней) вполне удовлетворилась бы наградой за режиссуру. А вот Аки Каурисмяки был настолько этой наградой не удовлетворен, что даже не вышел на сцену, а только поднялся со своего места в зале. Ему поднесли статуэтку, возле него засуетился директор фестиваля Дитер Косслик. Аки громко произнес неожиданно трезвым голосом: «Ladies and gentlemen, thank you very much!» Я удивился только, что фраза не прозвучала уж совсем пародийно — как у членов рок-группы «Ленинградские ковбои», имитировавших сибирских колхозников и кричавших в ответ на аплодисменты фанов: «Thank you very many!» Тем не менее свое ироническое отношение к призу Каурисмяки продемонстрировал.

Легче всего сказать: это хамство, неуважение, игра амбиций, на поводу которых жюри не обязано идти, и почему, кстати, его крепко держали под руки двое мужчин, ведя по красной дорожке? А я вспоминаю Московский фестиваль 1989 года, когда Каурисмяки, еще совсем молодой, вышел на сцену получать приз для своего актера с откупоренной бутылкой шампанского. И даже, кажется, отхлебнул. Однако именно этому хулигану удалось создать поразительный образ маленького человека, страдающего в большом глобализированном мире,— от маргинала-финна, заливающего тоску алкоголем, до обездоленного сирийца, оказавшегося по ту сторону надежды. Каурисмяки — это цельная художественная вселенная, в которой сказка уживается с трагедией, мелодрама с комедией, и все это переплавляется в современной киномифологии — своего рода «Одиссее» ХХI века.

Финский режиссер — последний романтик и гуманист, не компрометирующий эти звания дежурной политкорректностью. Есть еще, конечно, Кен Лоуч, но тот на 20 лет старше и дважды награжден главным призом Каннского фестиваля. Каурисмяки же лишили заслуженной им Золотой пальмовой ветви в 2003 году, когда он со своим шедевром «Человек без прошлого» был признан победителем в общественном мнении. Похожая история случилась теперь на Берлинале. Собственно, по большому счету «Золотой медведь» для Каурисмяки был нужен не столько самому Каурисмяки, сколько открывшему его в свое время Берлинскому фестивалю.